Введение: в ловушке между войной и миром

Крах Советского Союза породил нестабильность на всем Кавказе и быстро подорвал сложившиеся политические структуры и экономический уклад. Долго подавляемые устремления вышли наружу, и Грузия, в большей степени, чем любое другое из новых независимых государств, возникших на развалинах Советского Союза, стала ареной целого ряда конфликтов с применением насилия. Конфликт по поводу Абхазии оказался наиболее трудноразрешимым из них. С тех пор, как перемирие, заключенное в мае 1994 г. формально положило конец тринадцатимесячной войне 1992-93 гг., отношения между Абхазией и Грузией характеризовались нестабильным патовым положением. Переговоры колебались между диалогом и тупиком, которые перемежались периодами усиления напряженности - один из них в мае 1998 г. чуть не закончился вспышкой широкомасштабных военных действий. На начальной стадии процесса мирного урегулирования было подписано рамочное соглашение, но оно было подвержено противоречивым толкованиям. Последующие обмены проектами предложений и встречных предложений редко были способны решать фундаментальные вопросы, разделяющие обе стороны. В то время как Грузия и Абхазия не склонны к возобновлению войны, усилия международных организаций, отдельных государств и неправительственных организаций не сумели сдвинуть процесс в сторону урегулирования. Имеются мало точек соприкосновения для решения базового противоречия относительно политического статуса Абхазии. Абхазы требуют суверенитета; Грузия готова предоставить автономию в рамках асимметричной федерации. Грузия требует безопасного возвращения лиц, перемещенных в результате конфликта, прежде чем может быть решен вопрос о статусе Абхазии; абхазские власти требуют определения политического и юридического статуса Абхазии, прежде чем может быть решена проблема перемещенных лиц, опасаясь, что вследствие крупномасштабной репатриации абхазы снова окажутся в меньшинстве внутри Абхазии. 

 

В этом выпуске "Accord" исследуется контекст, в котором проходят переговоры, потребности и опасения грузин и абхазов и способы, с помощью которых осуществлялось вмешательство различных акторов. Важнейшие тексты, воспроизводимые здесь, открывают перед нами процесс переговоров, участники которых пытаются учесть противоречивые интересы и представления грузин и абхазов. Тексты также показывают сложность переговоров, проводимых под эгидой ООН, но при самом активном участии региональной державы - Российской Федерации, роль которой в возникновении конфликта и в качестве посредника носила неоднозначный характер. Имевшие место неудачи наводят на мысль о том, что жизнеспособный мир требует чего-то гораздо большего, чем политическое урегулирование. Жизненно необходимы также восстановление экономики, социальная и политическая справедливость, демилитаризация и создание условий для безопасности, примирение и врачевание травмированных обществ. Эти проблемы трудно выявить, особенно когда недоверие одной стороны к долгосрочным намерениям другой подрывает усилия по политическому примирению.

 

 

Психологическое и политическое наследие советского периода, как и война, оказывают мощное воздействие на процесс установления мира. Для того, чтобы из замкнутого круга насилия мог возникнуть надежный мир, придется решить ряд спорных вопросов. Сомнительно, что как грузин, так и абхазов можно будет убедить в том, что они не потеряли то, за что они боролись, или что приоритеты безопасности не нарушены. Но это будет иметь решающее значение для достижения такого урегулирования, которое не будет недолговечным. 

 

Неодинаковое понимание территориальной целостности и самоопределения запутывают процесс переговоров. Предлагались решения, основанные на принципе конфедерации, федерации и автономии, но долгосрочные последствия для политической и финансовой подотчетности, социальной политики, охраны правопорядка и внешней политики остались непроясненными. Для повышения уважения к политическим деятелям со стороны народа, а тем самым и доверия к официальному процессу мирного урегулирования, необходимо еще раз продумать систему управления на центральном и местном уровне. 

 

Процесс мирного урегулирования является главным образом прерогативой политической элиты, но все же отстранение общественности от данного процесса опасно. Различные общины то мобилизуются войной, то становятся пассивными вследствие социально-экономических трудностей переходного периода. В результате они могут быть не готовы пойти на компромисс или отказаться от враждебности, взращенной средствами массовой информации и националистическими политическими лидерами. Однако вовлечь общественность в процесс установления мира в условиях, когда правительственные структуры и гражданское общество остаются слабыми, нелегко. Опасения абхазов утратить свою культуру и беспокойство грузин относительно перспектив политического распада страны и российского вмешательства заставляют лидеров с осторожностью относиться к возможности компромисса. Пока влиятельные группы с обеих сторон вынашивают стремление к победе, компромисса будет трудно достичь. Тем не менее, политика, основанная на включении граждан всех национальностей в общественную жизнь и политической открытости, способствовала бы долгосрочной стабильности, переводя вооруженный конфликт в политическое русло. 

 

 

Различное отношение к тому, что считать исторически справедливым, зверства, совершенные во время войны и нужды маргинализованных и изгнанных из своего дома людей затрудняют компромисс. Нелегко будет переосмыслить прошлое так, чтобы это способствовало взаимному пониманию, а не порождало взаимные обвинения. До настоящего времени политические лидеры были не склонны содействовать примирению. Трудно сказать, в чем тут дело - в убеждениях или в попытках поддержания баланса между соперничающими группами политической клиентуры. Не облегчает дело и тот факт, что справедливость связывается с местью, как и то, что привлечение к ответственности виновников злодеяний военного времени будет дорого стоить в политическом и финансовом отношении. 

 

Ожидания подпитываются надеждами на то, что мир и развитие могут быть водворены внешними акторами - ООН, Россией, Соединенными Штатами или даже НАТО. И все же вмешательство до настоящего времени стабилизировало конфликт, но не привело к его разрешению. В лучшем случае, вмешательство может создать условия, способствующие достижению согласия самими сторонами. Транспортировка нефти из Каспийского бассейна - еще один внешний фактор, который будет способствовать изменениям. Это неизбежно принесет больше благ одним, чем другим и возможность как дальнейшего конфликта, так и развития. Поле для политического маневра ограничено тем фактом, что нет никакого решающего дивиденда от мира (peace dividend). Потребность в международной помощи для проведения реконструкции будет значительной, и на нее придется отвечать в сложном и нестабильном региональном контексте.

 

Политики и их клиентура с обеих сторон должны приложить большие усилия, чтобы справиться с нелегкими проблемами демократизации, налаживания экономического сотрудничества и создания новых политических отношений в качестве реального стимула для того, чтобы различные общины могли жить вместе. Однако наличие влиятельных кругов, не заинтересованных в мире и не получающих от него выгоды, накапливающиеся психологические наслоения от раздельного проживания общин, а также отсутствие достаточно сильных общественных групп, выступающих за мирное решение вопроса, мешают превратить усталость от войны в жажду мира. 

 

 

Абхазы и грузины по-разному именуют ряд географических названий. Например, в то время как абхазы используют названия Сухум, Гал и Ингур, грузины пишут Сухуми, Гали и Ингури. В статье Лианы Кварчелия применяется абхазская терминология, в прочих же случаях используется терминология, обычно принятая в международном обиходе в тех случаях, когда речь идет о Грузии. При этом мы не занимаем определенной позиции по поводу связанных с этим политических дебатов относительно употребления тех или иных терминов.